Кучер не спрашивал, куда ехать. Подтянув лошадей, он лихо прокатил мимо перемен,
проехал по берегу Березайки и, повернув на мыс, с шиком въехал в открытые ворота груздевского дома, глядевшего на реку своими расписными ставнями, узорчатою вышкой и зеленым палисадником. Было еще рано, но хозяин выскочил на крыльцо в шелковом халате с болтавшимися кистями, в каком всегда ходил дома и даже принимал гостей.
Неточные совпадения
Я узнал от смотрителя, однако ж, немного: он добавил, что там есть один каменный дом, а прочие деревянные; что есть продажа вина; что господа все хорошие и купечество знатное; что зимой живут в городе, а летом на заимках (дачах), под камнем, «то есть камня никакого нет, — сказал он, — это только так называется»; что
проезжих бывает мало-мало; что если мне надо ехать дальше, то чтоб я спешил, а то
по Лене осенью ехать нельзя, а
берегом худо и т. п.
Мы
проехали четыре-пять верст
по берегу; дальше ехать было незачем: ничего не видать.
Расстояние, которое
по морю на лодке можно
проехать в полдня, пешком
по берегу едва ли удастся пройти и в четверо суток.
Так мы прошли версты четыре и дошли до деревянного моста, перекинутого через речку в глубоком овраге. Здесь Крыштанович спустился вниз, и через минуту мы были на
берегу тихой и ласковой речушки Каменки. Над нами, высоко, высоко, пролегал мост,
по которому гулко ударяли копыта лошадей, прокатывались колеса возов,
проехал обратный ямщик с тренькающим колокольчиком, передвигались у барьера силуэты пешеходов, рабочих, стран пиков и богомолок, направлявшихся в Почаев.
От Дубков до устья Найбы остается только 4 версты, на пространстве которых селиться уже нельзя, так как у устья заболочина, а
по берегу моря песок и растительность песчано-морская: шиповник с очень крупными ягодами, волосянец и проч. Дорога продолжается до моря, но можно
проехать и
по реке, на аинской лодке.
Мы
проехали по всем бульварам, побывали на Девичьем поле, перепрыгнули чрез несколько заборов (сперва я боялся прыгать, но отец презирал робких людей, — и я перестал бояться), переехали дважды чрез Москву-реку — и я уже думал, что мы возвращаемся домой, тем более что сам отец заметил, что лошадь моя устала, как вдруг он повернул от меня в сторону от Крымского броду и поскакал вдоль
берега.
Проезжая верхом
по берегу Москвы-реки, можно было поверх частокола видеть весь сад Морозова.
Проехав с версту
по берегу реки, путешественники увидели наконец избу, перед которою стояло человек двадцать рыбаков; все они смотрели с большим вниманием на противоположный
берег.
Сад опустел и обнажился; на дорожках лежала толстая стлань желтых, мокрых от дождя листьев; плетневый частокол местами совсем повалился, местами еще держался кой-как на весу, как будто силился изобразить собой современное европейское равновесие; за садом виднелась бесконечная, безнадежная равнина;
берега пруда были размыты и почернели; обок с усадьбой темнели два ряда жалких крестьянских изб, уныло глядевших друг на друга через дорогу,
по которой ни
проехать, ни пройти невозможно.
Скрытая за стеною в глубине двора жизнь «Фелицатина раишка» была недоступна наблюдениям заречных людей. Летом горожане являлись с реки, подъезжая в лодках к парку или крадучись
берегом по кустам, зимою они
проезжали слободской улицей, кутаясь в башлыках или скрывая лица воротниками шуб.
Доехав до
проезжей дороги, он указал нам наше направление, а сам повернул к реке. Через некоторое время мы увидели на другой стороне ее небольшую темную точку, подымавшуюся
по меловым уступам крутого
берега.
Проехав километра три
по Тумнину, орочи свернули в одну из правых проток, на
берегу которой расположилось селение Хуту-Дата.
Урожай выдался колоссальный.
По шоссе с утренней зари до полной темноты скрипели мажары с ячменем, почерневшие от солнца мужики
проезжали из степи с косилками, проходили с косами. Они поглядывали на
берег, белевший телами, в негодующем изумлении разводили руками и говорили...
Лет тридцать тому назад, в Вербное воскресенье, в день именин старухи-вербы, старик сидел на своем месте, глядел на весну и удил… Кругом было тихо, как всегда… Слышался только шепот стариков, да изредка всплескивала гуляющая рыба. Старик удил и ждал полдня. В полдень он начинал варить уху. Когда тень вербы начинала отходить от того
берега, наступал полдень. Время Архип узнавал еще и
по почтовым звонкам. Ровно в полдень через плотину
проезжала Т-я почта.
Местом поединка была выбрана глухая местность, у самого
берега моря, в полуверсте от
проезжей дороги, так что туда приходилось идти пешком
по узкой горной тропинке.
В тот самый день, когда Робинзон наипаче измучился, бегая один за врагами своей бакши, и едва дыша сидел под мостом, покрикивая на плавающих у самых
берегов гусей,
по мосту в большом безобразном фургоне
проехали комедианты.
Бенигсен от Горок спустился
по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана, как на центр позиции, и у которого на
берегу лежали ряды скошенной пахнувшей сеном травы. Через мост они
проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского или курганной батареи.